Коль скоро рассмотренные факторы способствующие консолидации 1-го и 2-го уровней не эффективны в современных постиндустриальных обществах, то уместно задаться вопросом: а возможен-ли вообще переход такого общества к структуре с 1-ым и 2-ым уровнями культуры?

Для ответа на этот вопрос рассмотрим, что представляет из себя современное постиндустриальное общество.

Современное постиндустриальное общество есть результат развития общества эпохи начала капитализма под действием в основном двух факторов: общественного разделения труда и развития законодательной системы. Причем влияние этих факторов носит неоднозначный, противоречивый характер. В самом деле, с одной стороны, разделение труда позволило совершить фантастический рывок в производстве, довести производительность общественного труда до уровня, когда проблема воспроизводства рабочей силы перестала быть актуальной. В то же время, специализация, профессиональная ориентация, связанные с разделением труда, обернулись для общества драмой появления нового общественного феномена - "человека-частичного", человека не способного восприять культуру как нечто целокупное, а лишь как рядоположение неких частей культуры, из которых требуется восприять только нужное с точки зрения собственной частичности. Именно "человек-частичный" является основой консервативного культурного уровня, доминирующего сегодня в современном западном обществе. Проблема заключается в том, что в настоящее время, когда благодаря повсеместному распространению компьютерных технологий (особенно в области информатизации) все более и более эффективно протекают процессы генерирования и социализации культуры и, в то же время, консервативный слой общества демонстрирует совершенную неспособность к восприятию этой культуры, в западных обществах назревает чудовищный культурный кризис. Суть этого кризиса заключается в одновременном существовании в обществе двух типов культур: культуры "человека-частичного" и культуры "человека-целостного". Поскольку развитие каждой из этих культур происходит независимо и, практически, изолированно друг от друга, то очевидно, что рано или поздно различия в мировоззрении представителей этих двух типов культур достигнут такой величины, когда взаимное неприятие приведет к столкновению и исчезновению одного из этих типов культур. Причем прогноз результата такого столкновения очень неблагоприятен для культуры "человека-целостного", что означает культурную деградацию (а возможно и коллапс) общества со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Несмотря на столь мрачный прогноз будущего современных западных обществ, не следует рассматривать его в качестве приговора. Показанные здесь апокалипсические перспективы вероятны лишь в случае, если не будут инициированы (или не возникнут спонтанно) процессы ограничивающие влияние культуры "человека-частичного" и, наоборот, способствующие распространению культуры "человека-целостного". Так, например, если бы удалось доказать на практике, что участие "человека-целостного" в общественном производстве значительно более эффективнее участия "человека-частичного" (а, на самом деле, так оно и есть), то развитие культуры "человека-частичного" практически прекратилось бы, и в достаточно короткие (по историческим меркам) сроки удалось бы сформировать 3-ий уровень культуры в основном из представителей культуры "человека-целостного". Но в том-то и дело, что сегодня не наблюдается никаких признаков зарождения процессов противодействующих развитию культуры "человека-частичного". Наоборот, вся структура общественного производства (включая науку и искусство), вся общественная и государственная структура западных стран ориентирована на дальнейшее поддержание и развитие культуры "человека-частичного", что ни дает пока повода для оптимизма.