Нынешнюю власть критикуют. Критикуют так же, как критиковали в свое время "режим Ельцина", а еще раньше "предателя Горбачева". Критикуют исключительно "по-нашенски, по-рассейски" - т.е. бессмысленно и беспощадно.
А ведь президент Путин демонстрирует сегодня совершенно другой стиль власти, нежели Ельцин и Горбачев. Впервые за эти годы власть стала отделять себя от той политико-финансово-экономической (а у нас еще и криминальной) среды, в которой она вызрела, и из которой она выросла. И это очень важно, потому что только через отрицание породившей среды, власть может стать реальной государственной властью. Другой особенностью нынешней власти является ее последовательность в достижении поставленных целей, способность проявлять политическую волю, брать на себя ответственность при принятии тех или иных решений.
Все это, несомненно, оказывает положительное влияние на состояние российской государственности в целом. Но достаточно ли этого для преодоления глобального кризиса, который сотрясает Россию в течение вот уже более 10 лет?
При ближайшем рассмотрении становится понятно, что каждое достаточно крупное начинание российской власти оказывается двояким - с одной стороны власть энергично и последовательно стремится к поставленной цели, но, с другой стороны, всегда возникают обстоятельства, нивелирующие усилия власти. Так, например, войсковой этап чеченской операции 1999-2000 годов был осуществлен достаточно быстро и эффективно. Но как только встал вопрос о том, чтобы "конвертировать" результаты военной победы во всеобъемлющее урегулирование проблемы, то та же самая власть продемонстрировала абсолютную неспособность решать задачу. Аналогичным образом развивалась ситуация и в процессе создания института представителей президента. Пока речь шла о преодолении сопротивления губернаторов и других противников этой идеи, власть демонстрировала напористость, политическую искушенность, и пр. Но, как только идею удалось, что называется, "продавить", то сразу стало ясно, что власть, мягко говоря, не очень отчетливо себе представляет, что должны эти представители делать, чтобы укреплять ту самую "вертикаль власти", ради которой они и были вызваны к жизни. Создается впечатление, что существует некая невидимая черта, граница, за пределами которой наличная способность власти к решению проблем стремительно падает. При этом сами проблемы, решения которых оказывается власти "не по зубам", вовсе не выходят за пределы компетенции власти. Другими словами, власть обязана их решать.
Так в чем же тут дело? Для ответа на этот вопрос рассмотрим две принципиально различные модели, по которым может происходить развитие государства. А именно, эволюционную и революционную модели развития.
Эволюционная модель.
Это основная модель, по которой обычно развивается государство. Базовые институты государства при эволюционном развитии не меняются. Развитие идет за счет изменения отдельных элементов государства. Эти изменения происходят под воздействием изменений в обществе, изменений в экономике, в силу различных субъективных факторов, и т.д. Поскольку, в силу общественного разделения труда, элементы государства специализированы, то эволюционное развитие государства происходит через развитие этих специализированных элементов. В их рамках созревают и осознаются (проблематизируются) специалистами побудительные мотивы развития, вырабатываются и реализуются конкретные решения. Однако, специализация оказывается ответственной и за то, что элементы государства становятся в значительной степени изолированными друг от друга. Это приводит к диспропорции развития, что может иметь серьезные последствия. Одно из таких последствий это глобальный кризис государственности, когда дисбаланс развития таков, что не может быть локализован в пределах одного специализированного элемента. Требуется решение на уровне нескольких специализированных элементов или даже на уровне модели государства в целом. Обычно, глобальный кризис усугубляется тем, что долгое время его идентифицируют, как локальный и пытаются соответствующим способом с ним бороться.
Революционная модель.
Время революционного этапа в развитии государства наступает в эпоху глобального кризиса государственности вызванного несбалансированностью эволюционного развития. Преодоление кризиса в данной модели связывается с изменением, реформированием государства в целом. В этом состоит главное отличие революционной модели развития от эволюционной. При этом, конечно же, не нужно отождествлять революционную модель с революцией в большевистском понимании, т.е. с вооруженным мятежом и прочими атрибутами "народного гнева".
Исходя из рассмотрения этих двух моделей, можно сказать, что основная проблема нынешней власти в том, что в условиях глобального кризиса государства они пытаются использовать эволюционную модель развития. Именно в этом причина паллиативности большинства проектов, осуществляемых властью.
И дело здесь даже не в том, что власть не в состоянии почувствовать неэффективность собственных действий и усомниться в их правильности. В конце концов, когда постоянно наступаешь на грабли, то рано или поздно, но все-таки приходит мысль о корреляции фактов наступания на грабли и ударов по голове. Проблема же состоит в том, что, осознавая паллиативность собственных действий, власть не знает каким образом ее можно преодолеть. Она не в состоянии выйти за пределы круга идей, являющихся отражением эволюционной модели, поскольку во власти просто нет людей, которые могли бы выдвинуть концептуально новую модель государства. С другой стороны, и власть не проявляет никакого желания востребовать таких людей. Это происходит потому, что паллиативными власть полагает только свершенные действия, а совсем не эволюционную модель развития в целом. Этому сильно способствует также и то, что постиндустриальный западный мир развивается по эволюционной модели. Причем каждая страна имеет особенности своего эволюционного пути. Благодаря этому создается иллюзия, что не нужно искать радикальных решений, достаточно учесть особенности России. А, когда очередной проект, "учитывающий российское своеобразие" все-таки оказывается ничуть не эффективнее предыдущих, то это списывается на неправильность учета особенностей или ошибки индивидуально-персонального характера. Очевидно, что такой процесс может продолжаться неопределенно долго, поскольку число локальных изменений, которые можно внести в эволюционную модель просто не поддается количественной оценке. Другое дело, что ресурсы страны не бесконечны, а жизнь в условиях перманентного кризиса приводит к быстрой утрате ресурсов, тем самым, усугубляя кризис.
Но есть и другой, быть может более важный по тяжести своих последствий, феномен вызываемый к жизни перманентной паллиативностью действий власти. Когда государственная "машина" способна достаточно эффективно реализовывать поставленные задачи (а мы уже говорили о том, что нынешняя власть проявляет такую способность), но качество поставленных задач долгое время не обеспечивает снятия тех проблем, ради чего и формулировались эти задачи, то возникает ситуация, при которой элементы государственной "машины", по существу, перестают работать над поставленными властью задачами, и начинают вырабатывать собственные задачи и цели, и осуществлять их. В принципе, это нормальная защитная реакция эффективно действующего государственного аппарата на неэффективность деятельности государственной власти в целом. Госаппарат не хочет нести ответственность за неумелость и ошибки власти, поэтому он начинает вырабатывать и осуществлять свою собственную политику. Нет, чиновники вовсе не разрабатывают планы подрыва государства, они всего лишь заново формулируют те задачи, которые неудачно сформулировала власть. Но формулируют уже с позиции бюрократии, а не с позиции власти. Результат всегда один: гипертрофируется роль той или иной "бюрократической ячейки" (министерства, ведомства, и т.п., в зависимости от принадлежности чиновников, формулирующих задачу). Особенно опасны в этом смысле силовые структуры: армия, спецслужбы, и т.п., поскольку гипертрофированная идея угрозы (все равно, внутренней или внешней) легче всего социализируется, а, значит, и получает поддержку в обществе. А это уже - прямая дорога к тоталитаризму.
Итак, мы выяснили, что продолжение развития в рамках эволюционной модели чревато для России не только неэффективностью, но и скатыванием к неадекватным, тоталитарным формам власти. Есть ли выход из этого положения? Существует ли реальная перспектива перехода к революционной модели развития?
Мы уже говорили о том, что существует иллюзия безальтернативности эволюционной модели. В первую очередь, необходимо преодолеть это заблуждение. Кроме того, власти необходимо констатировать следующее:
Затем власть может приступить к выстраиванию инструментария этого диалога. Задача эта, нужно заметить, нетривиальная. В самом деле, что значит обратиться к обществу за помощью? Ведь общество многолико. Да, и власть заинтересована в диалоге не с каждым членом общества, а только с теми, кто способен внести конструктивный вклад в обсуждаемую проблему. Так кому же и каким образом адресовать апелляцию власти? Обычно, в таких случаях власть апеллирует к науке. Но трудность и особенность нынешней ситуации в том, что, так называемых, общественных наук, которые призваны заниматься подобными проблемами, в России, по существу, нет. Но нет, совсем не по причине общего упадка науки в постсоветское время. Общественные науки были выхолощены еще в процессе 70-летнего разгула "чегоугодничества". Тем не менее, нельзя сказать, что в России вообще нет ученых-обществоведов способных адекватно вести такой диалог. Но, опять же, возникает вопрос: как найти таких одиночек в руинах общественных наук?
Честно говоря, у меня нет готовых ответов на эти вопросы. Думаю, что их нет и у власти. Тем не менее, ясно одно - необходим активный поиск ответов, и инициатива этого поиска должна принадлежать власти. Первым шагом активности власти в этом направлении могла бы стать организация широкого обсуждения этой проблемы в российских СМИ. Небесполезным, так же, представляется ориентация на решение задачи организации диалога власти с обществом, многочисленных центров и фондов, так или иначе, контролируемых государством.